Сессии интерактивного вопрошания
В предыдущих постах я начал цикл заметок об истории вопрошания в России. В первой публикации было описание Летней психологической школы (ЛПШ)образца 1967 года под руководством психолога Алексея Леонтьева. Но, если ЛПШ была уникальным и невоспроизводимым событием, то будет вдвойне интересным узнать о длительной и воспроизводившейся практике вопрошания во времена СССР.
Совместно с Верой Даниловой нами были сделаны доклады об этом периоде на Чтениях памяти Г.П.Щедровицкого. В предыдущем посте были тезисы первого доклада от 23 февраля 2018 г. об опыте постановки вопросов в Московском методологическом кружке (ММК), действовавшим с 1958 по 1987 гг. Теперь представляю тезисы второго доклада от 23 февраля 2019 г. об использование опыта организационно-деятельностных игр (ОДИ) в современных условиях.
1. В своем докладе на XXIV Чтениях мы выдвинули предположение, что каждый тип мышления характеризуется определенным паттерном отношений между вопросами и ответами и специфическим содержанием вопросов. Мы предложили схему методологического вопрошания и показали, в чем заключалась специфика вопросов и их использования в ММК[1]. Частично результаты этого анализа используются нами сейчас при проведении сессий интерактивного вопрошания (questions interaction). К опыту организационно-деятельностных игр мы обращаемся в связи с продолжающейся работой по совершенствованию практики интерактивного вопрошания и дальнейшего накопления техник работы с вопросами. Этот опыт интересует нас в двух отношениях.
2. С одной стороны ОДИ продолжили методологическую практику активной работы с вопросами. Вопросами сопровождалось каждое выступление групп на общих заседаниях, вопросы были основным инструментом организации групповой рефлексии, в работе групп обычно также поддерживался обмен вопросами между участниками. Поскольку игротехники (по крайней мере, в команде Г.П.Щедровицкого) опирались при организации коммуникации в ОДИ на свой опыт участия в методологическом семинаре, можно предположить, что там использовались те же типы вопросов, которые мы обсуждали на прошлых Чтениях. Однако для первой игротехнической команды работа с вопросами была настолько естественной, что никогда не рефлексировалась. В силу этого в практике использования вопросов между игротехниками (и впоследствии игротехническими командами) существовали заметные различия. И сейчас эта практика во многом оказалась потерянной — мы можем выделить лишь наиболее грубые и устойчивые особенности использования вопросов на ОДИ. Их, по крайней мере, две.
По сравнению с коммуникацией на семинаре на играх больше внимания уделялось позиционной определенности вопроса. Начиная, по крайней мере, с Игры-12[2] (по списку игр команды Г.П.Щедровицкого), вопросы стали одним из инструментов создания, выражения и уточнения позиции. На общих заседаниях стало нормальным спросить у участника «Какую позицию вы занимаете?», «Из какой позиции вы говорите?» и т.п. Причем позиционно определенными должны были быть не только выступления от групп, но и вопросы, которые к этим выступлениям задаются. Например, на общих заседаниях Игры-12 Георгий Петрович разрешал задавать вопросы только из позиции своей группы и мог не пропустить вопрос, если считал, что он не соответствует позиции.
Еще одной особенностью вопрошания на ОДИ было использование вопросов для организации групповой рефлексии. Различение в групповой работе рабочего и рефлексивного формата потребовало от игротехников умения различать рабочие и рефлексивные вопросы и уместно их использовать.
Сейчас мы включили эти технические разработки в свой инструментарий.
3. Однако организационно-деятельностные игры интересны нам не только сложившимися там техниками работы с вопросами. Мы считаем ОДИ наиболее эффективной формой организации коллективного мышления среди существующих в мире. В самом начале 80-х Г.П.Щедровицкий сформулировал, что в ОДИ есть три типа результатов: продвижение по содержанию (постановка и принципиальное решение проблемы, рефлексия средств решения), изменение людей (новые смысловые горизонты, изменение самоопределения), изменение сообществ (новые связи, новые команды, новые авторитеты/лидеры). Причем механизмом этих изменений считалось именно продвижение по содержанию, т. е. работа по постановке и решению проблем (своей области деятельности, своей организации, своего региона и т.д.). И это принципиально отличает ОДИ от различных форм фасилитации коллективного мышления, где обычно организация социальных отношений, эмоциональной динамики, комфортного общения рассматривается в качестве условий и механизмов эффективного решения проблем.
Основной сюжет ОДИ — определение общей проблемы и координация замыслов разных позиционеров в рамках ее решения. В этом проявлялись не только технологические особенности ОДИ, но и реализация ценностей ММК — ценностей содержательного мышления и ответственного действия. Разделяя эти ценности, мы хотим реализовывать их в современных условиях. При этом понятно, что нынешнее время настолько отличается от ранних 80-х, что непосредственное подражание «играм героического периода» оказывается невозможным. (С другой стороны и сами мы настолько отличны от «команды ГП», что не смогли бы играть так же, даже если бы это было осмысленным). Возникает вопрос, как использовать сейчас этот опыт, воспроизводя не внешние особенности ОДИ (например, чередование групповой работы и общих заседаний), а ее суть.
В качестве рабочей гипотезы мы принимаем представление Петра Щедровицкого о четырех ключевых технологемах ОДИ. Это — проблематизация; схематизация смыслового поля проблемной ситуации (или ситуации с проблемами); “прорисовка” картины объекта (ов) мышления и мыследеятельности; самоопределение/позиционирование участников игры относительно проблемной ситуации и (новой) рабочей онтологической картины.
При этом вопрос о формах, в которых может реализовываться каждая из этих технологем, требует специального обсуждения (исследования). Мы предполагаем, в частности, что организация так называемого «симметричного вопрошания» может стать эффективным форматом проблематизации, создания общего смыслового поля и самоопределения (прорисовка объектов требует, скорее всего, других средств и интеллектуальных процедур).
4. Особенность нашего подхода заключается в том, что организуя коллективное мышление, мы делаем основной упор на разворачивании поля вопросов и даем участникам достаточно большую самостоятельность в поиске ответов на них в собственной работе (на сессии и после нее) и во взаимодействии с экспертами. Мы считаем, что таким образом используем и развиваем некоторые идеи ММК и используем опыт ОДИ в новых условиях. С помощью техник работы с вопросами мы обеспечиваем сейчас, по крайней мере, три процесса, значимых для ОДИ:
· позиционирование (доопределение и публичное занятие своей позиции);
· создание общего смыслового пространства (как относительно проблем, так и направлений их решения) и в этом контексте координация будущих действий, целей, планов, а также создание команд, которые могут работать за пределами сессий;
· организация рефлексии, как обеспечивающей первый и второй процессы.
5. В настоящее время помимо текущей работы по разработке и проведению сессий интерактивного вопрошания мы работаем над двумя задачами, связанными с методологической организацией практики вопрошания. Во-первых, наш подход позволяет переинтерпретировать методологические схемы — они начинают выступать не как изображение объектов или ситуация, а как основание для постановки вопросов. Такое использование методологических схем существовало и на семинарах Г.П.Щедровицкого (мы обсуждали это в 2018 году), но не рефлексировалось и не обеспечивалось технически. Во-вторых, продолжая мысль о специфических паттернах использования вопросов в разных типах мыследеятельности, мы разрабатываем сейчас принципиальные сценарии («вопросные каркасы») для проектных сессий и форсайт-сессий.
Результаты этих разработок, так же как и разработанные в предшествующие годы техники работы с вопросами, представлены на докладе (см. видео).
Наши публикации
1. Карастелев В.Е. В чем состоит современная культура вопрошания? Как научить ставить собственные вопросы, а не заимствовать чужие? // Современное образование. — 2018. — № 4. — С.104–118. DOI: 10.25136/2409–8736.2018.4.28457. URL: http://e-notabene.ru/pp/article_28457.html
2. Данилова В.Л., Карастелев В.Е. Вопросы как условие успешной ориентировки в коллективно-распределенной деятельности // Материалы международной научной конференции «Деятельностный подход к образованию в цифровом обществе 13–14 декабря 2018г., М.: Издательство московского университета, 2018. С.132–134.
3. Данилова В.Л., Карастелев В.Е. Поддержание вопрошания как компетентность тьютора // Тьюторство в открытом образовательном пространстве: идея и реализация функции посредничества. Материалы XI Международной научно-практической конференции (XXIII Всероссийской конференции) 30–31 октября 2018 г., 2018. С.190–196. Видео https://youtu.be/VcLAYR_eSkE
4. Данилова В.Л., Карастелев В.Е. Искусство работы с вопросами — грамотность XXI века // Идеи и идеалы. — 2018. — № 2, т. 2. — С. 113–127. — doi: 10.17212/2075- 0862–2018–2.2–113–127. URL: http://ideaidealy.nsuem.ru/wp-content/uploads/2018/05/08_Danilova_Karastelev.pdf
5. Danilova V., Karastelev V. Ability to raise questions as a modern skill // The 61st ISSS World Conference, Vienna, Austria. 09 -14 July 2017.
6. Danilova V., Ability to raise questions as a condition of thinking and learning // TA Teachers Conference, Riga 2018.
7. Розин В.М. К построению теории вопрошания // Педагогика и просвещение. — 2018. — № 2. — С.78–89.
8. Розин В.М. Что такое вопрошание: сущность и типы? // Педагогика и просвещение. — 2016. — № 2 (22). — С. 159–165.
[1] Карастелев В., Данилова В. Вопрошание как условие рефлексивного мышления (специфика работы с вопросами в Московском методологическом кружке). https://youtu.be/Mme5muhJmx0
[2] ОДИ-12 по теме «Учебно-воспитательный процесс в вузе» проходила в г.Харькове в ноябре 1981 г.